There was a gloomy winter night,
But as for me that was alright.
To have some fun I had a gun
To make you fall, stand up and run
One aimed shot at your lazy ass
To turn it into a bloody mess.
You hobbled like a walking dead.
Not fast enough. I got mad.
No chance to win, no point to fight.
Solution was in suicide:
You tried to gnaw your dried vein,
But couldn’t stand this awful pain.
So what’s up with your manners, dude?
Don’t damn your fate, why be so rude?
Your attitude could not be worse:
I’ll gladly chop off head of yours.
The blood on snow – so perfect view!
The moonlight was revealing you.
Your brains and guts were on my feet –
A masterpiece, I must admit.
So there was a happy end:
No problems, when you have no head.
Your skull is shining with the smile –
I like your optimistic style!
Давай загадим новостной лентач!
Разгоним ахинеи амплитуду,
Чтоб линии электропередач
Искрили нашим юмором повсюду.
Вот Зигмунд Фрейд писал, что жизнь – игра.
Игра за право поиметь друг друга.
Всё остальное тлен и суета
В реалиях унылого досуга.
На Кутузоне снова ДТП:
Парноколёсный овен встретил трактор.
Сто пятьдесят. С герлой. Семнадцать лет.
Несправедливо признан виноватым.
Мы за него водятлам отомстим.
Всем зеркала снесем. Айда, ребята!
Из прямотоков валит чёрный дым.
Репост, друзья, репост. Помянем брата.
«Я сделала прикольное тату.
Смотрите все!»
«Какая, право, зайка!»
«А я узорно выбрила пизду…»
Ну что, ребят, вздрочнули? Ставим лайки.
«Вот я и кот. Вот я, и кот, и шредер.»
«Скажите, няшка?»
«Умереть – не встать!»
«Magnifico! Bellissimo! Perfetto!»
«Каков мужик!»
«Ништяк!»
«Какая стать!»
Омар Хайям и философия востока.
И доктор Лиза. И опять Омар Хайям.
Эзотерические тайны биотока,
Известные лишь древним мудрецам.
Домохозяйки в хаос вносят лепту:
В отрыве от вселенской суеты
Их хна и кулинарные рецепты,
Их детства пиздоглазого мечты.
Как приготовить дома дефлопе
Из двух яиц и трёх кило овсянки?
А как, сжирая ягодный рулет,
Не потолстеть и сохранить осанку?
Как накачать мышцу, чтоб без напряга?
Как защитить детей от табака?
Как правильно употреблять Виагру,
Чтоб хуем в лоб в нокаут слать быка?
Госдума в третьем чтении опять
Напалмом жжёт народу на потеху.
Постановленье: сжечь и расстрелять
Всех урождённых недочеловеком.
Хохлы друг друга режут беспардонно,
ИГИЛ провозглашает халифат,
Япошек тряхомудит ежегодно –
Во всём, бесспорно, Путин виноват.
По Зодиаку завтра всем хана.
Одни бараны выживут и только.
Цунами, эпидемия, война,
Джихад, сухой закон и перестройка…
Резвится и буянит школота –
Безграмотности серые адепты.
Всех возрастов густая пустота.
Апофеоз мыслительных дефектов.
Лимит терпения исчерпан –
по горло сыт твоим нытьём.
Уёбывай с попутным ветром.
Ебись, родимая, конём.
Играй чужими головами,
сжимая бёдрами гортань.
Чаруй зелёными очами
других. А от меня отстань.
Записывай. Диктую чётко:
«Я умер. Черви уж кишат.
И даже лысая пелотка
не в силах всё вернуть назад.»
Ты там, я здесь.
Мы такие как есть –
взрывная смесь.
Наш путь – зигзаг
и капкан через шаг.
Погода – швах!
Пьём спирт, жрём снег.
Очень странный эффект:
сквозь слёзы смех.
Наш план: быть в хлам,
через шею аркан,
в глаза дурман.
Парим. Не спим.
Смотрим в небо сквозь дым.
И чёрт бы с ним.
Наш дом – бордель.
Сладко манит постель,
но пуст кошель.
Всю жизнь ждём фарт,
но в колоде нет карт.
Итог – инфаркт.
Наш вид – венец.
Сам судья и кузнец,
но не жилец.
«Привет.
Как там бас?
Очень жду!
Ты в Москву собираешься вскоре?
У нас тут желтеют дворы,
в головах кавардак.
Осенней охвачены дикой хандрою
мы кружим степенно по кольцам
врунов и зевак.
Последний герой.
Пять утра.
Я стою у причала.
Смотрю, как играют лучи
в мелкой ряби Москвы.
Смотрю, как по небу ползёт величаво
прожектора луч,
будто плод неземной ворожбы.
О, бас,
милый бас...
По нему я заочно тоскую.
Мне лик его светлый мешает уснуть.
Мечты и соблазны
смещают орбиту земную,
снутри коготками шрамируя грудь.
Скорей приезжай.
Не тяни.
Проставляюсь.
Готов на билет подсобить,
если вдруг на мели.
За сим с уважением я закругляюсь
в надежде увидеться
дня через два,
через три…»
Третьи сутки не сплю – не спится.
Жизнь струится и бьёт ключом.
А в зрачках моих бес резвится,
А в ушах колокольный звон.
Бесконечны сознанья потоки;
Квинт-аккорды качают дом.
И реальность – как сон глубокий,
И я сам нереален в нём.
Я скучаю по прогулкам
в снегопады февраля
по московским переулкам
недалече от Кремля.
Я скучаю по улыбке,
блеску утомлённых глаз,
по мечтам ничтожно зыбким,
недосказанности фраз...
Удивляя проходящих мимо,
Заливаясь смехом с глупых шуток,
В чудном образе февральской нимфы
Ты светилась счастьем этим утром.
Ты была безумно милой
в снегопады февраля
Помню, как тогда накрыло –
кроет до сих пор меня.
Не скажу я тебе, почему
возвращаюсь я снова и снова –
сам поныне никак не пойму,
будто был наяву околдован.
Неспроста ты тревожишь мой сон,
проявляясь озёрною нимфой.
Это
магия –
я
убежден.
Ты богиня эллинского мифа.
Растеклась тёплым вешним ручьём
по изгибам замерзшего тела.
Поцелуем твоим опьянён
впредь по жизни иду ошалело.
Немеет взор от безысходнейшей тоски.
Вода дымится, плавится обмотка.
Шуршанье искр заглушает крик,
Застывший в бездне обгоревшей глотки.
И сводит мышцы раскалённым гневом.
И бьют шайтаны молотками по вискам.
И двести двадцать нежно сердце греют,
А в целом тело – почерневший хлам.
Искрит бессильем оголённый провод,
В кулак зажат стальной громоотвод.
Глазной белок отныне бархатно-багровый,
И слюни капают на треснувший живот.
Не знаю, что ещё сказать,
к чему ещё могу воззвать…
Укурен я.
Действительность – туман.
В тот сладкий миг, когда за полночь,
когда луна над мглой взошла,
я музыку врубаю громче
и забиваю не спеша.
Три плюшки…
Может быть, четыре.
Куда спешить?
Ночь хороша.
И вот уже по всей квартире
приятный запах гашиша.
Спокойствие и бесконечность.
Полёт.
И приземленье.
И опять полёт.
И все вокруг прекрасно и беспечно,
хотя сушняк тревожит и урчит живот.
Но это не беда, ведь скоро
друзья придут и принесут жратвы,
и праздником вновь озарится полночь,
и сладковатый дым проникнет в их умы.
И в две гитары, в три прокуренные глотки
мы будем песни до утра орать,
а рядом златовласые красотки
замутят нам чего-нибудь пожрать.
…Но вот добит последний грамм,
луна прошла четыре полных круга.
Живот урчит – на кухню прём, а там
из холодильника печально завывает вьюга
Что он поведает?
Быть может, что опять
придётся через силу одеваться
и на последние две сотни закупать
Грамм триста сыра.
Пачку чипсов.
Кетчуп Heinz.
И в две гитары, в три прокуренные глотки
мы будем песни до утра орать,
о том, как златовласые красотки
умеют охуительно сосать.
Три слова так легко пустить на ветер,
когда по нервам ползает смычок.
И остаётся о тебе лишь пыль в конверте
и на полу дымящийся бычок.
На могиле безымянного поэта…
Снова ночь уходит прочь,
А поэту не помочь.
Вену ищет он в тревоге –
Муза сдохла на пороге,
По двери стекает кровь,
Вот и вся любовь-морковь.
Поиск рифмы и ответов
В грязных стенах туалетов,
В мгле кромешно-беспросветной –
В этом есть удел поэта:
Рифмовать пустой усёр,
Чтоб кого-то он пропёр.
Застрелите его срочно,
Неизбежно, непорочно,
Чтоб не мучал слух мой нежный
И в аду горел прилежно…
Вот такая, братцы, быль.
Остальное – просто пыль.
Дым, сплин,
да пыль и пепел.
Сгорим
На рассвете
Страх, прах,
да чьи-то тени
в мирах
паралельных
Я не знаю, где мы будем завтра,
Но для нас уже заказан чартер.
Мы летим по неизвестным картам.
Что же, что же с нами будет завтра?
Знак – мрак.
На небе тучи.
Мой враг
друга лучше.
Стук – глюк –
за дверью пусто.
Испуг.
Смена курса.
Пасть в грязь,
в пучину ночи
Взорвать
разум в клочья.
Дым – сплин
аэродрома.
Парим.
Где мы?
Кто мы?
Испытание одиночеством –
Прозябать в тоске напророчено.
Вот сидишь да плачешь по своей судьбе,
А виной тому – шабаш в голове.
Тараканий шабаш в рыжей голове –
Вся ты, милая, вопреки себе.
И чего ж ты ждёшь? О чём думаешь?
И почто ж ты нас, дура, мучаешь?
Говорю тебе вновь и снова я:
«Я ж люблю тебя, бестолковая!»
Вспышки молний в тёмном небе
Взгляд презрительный и строгий
Не страшна родная в гневе,
А страшна в хмельной тревоге.
Надо мной знамя,
а в горле камень,
ноги неподвластны
голове.
Впереди бездна,
и неизвестно,
что это за место,
где же я теперь?
Надо мной знамя,
а на нём стая
кружит в ожидании
конца.
Я держусь прямо –
скоро стану хламом,
кормом стае стану
без лица.
Так тихо... Только тиканье часов
пронзает слух. И ты одна
сидишь –
хладна,
пуста,
безмолвна –
забившись в угол словно мышь,
сбежавши ото всех, кто дорог,
и обретя покой,
приняв кирпичный короб
за рай земной.
Сама с собой
наедине.
И с демонами в рыжей голове
ведёшь неравный бой –
в руках увядшие цветы,
а жертвы – мы.
Пусть непорочны сны
и так милы воспоминанья,
но страх владеет подсознаньем,
и теряется контроль.
Покой?
Покой.
Под серой гробовой плитой.
Когда убитый и в печали
Гляжу на пройденные дни,
Из бездны на меня взирают
Слепого демона огни.
В них нет ни страха, ни угрозы,
Лишь треск задорный бересты –
Я понимаю, слишком поздно
Считать отбитые висты.
Ему в лицо бросаю карты,
Переворачиваю стол
И с рёвом адским: «Это Спарта!»
Промеж ушей вонзаю кол.
И демон тут же исчезает,
Тупой агрессией сражён.
И лишь огни его мерцают
В воспоминаньях о былом.
Где явь?
Где сон?
На частоте прибрежных волн,
В воде, в песке, в камнях и травах,
По горло в сангрии и каве,
В качании бедра испанки,
В улыбке милой индианки,
Во вкусе дури марокканской,
И в сумасшедших местных танцах…
…Что было, то давно прошло –
Привет Москва, прощай Салоу.
Просыпаюсь утром
Расправляю плечи
И пытаюсь вспомнить
Весь вчерашний вечер
Помню, как накрыло
Помню, долго падал…
Вроде, что-то было.
Жаль, что было мало.
Помню, было мало пива,
Водки тоже было мало.
По усам текла текила,
С бороды свисало сало.
В чан винца да слегонца
Девкам на потеху
Намешали мы ерша –
То-то было смеху!
С коньячком конфетки
Смело на закуску
Из любой нимфетку
Сделают по-русски.
Помню, было мало пива,
Водки тоже было мало.
По усам текла текила,
В рот уже не попадала.
Водочку сифоном
Лихо заправляли.
В целом так неплохо
Весело гуляли.
На бровях до дома
Полз я как герилла…
Видно, было мало,
Раз мне сил хватило!
Ясно дело - было мало,
Слишком мало было мне.
Всё чего-то не хватало
И ногам, и голове.
Пусто, грустно, одиноко
В нашей пристани порока.
Штиль пришёл.
Немое море.
Я один.
А было – двое.
Осенний депрессняк заламывает руки,
И очевидно всем – не миновать беды,
Ведь это не пустяк – задержка у подруги.
В рюкзак носки да паспорт, да в воду все концы!
А-я-яй
Глазам стыдно
А-яй
Радость на душе
А-яй
не скучай, Полина
Э-е-ей
Жопа, сиськи, хэй! ХЭЙ!!!
На первый самолёт – не важно направленье.
Два блока сигарет, поллитра в дюти-фри.
На паспортный контроль, отбросив все сомненья.
Кивай да улыбайся, про бомбу не шути.
Взлетает самолёт, и позади печали,
Но снится страшный сон – в нём дети на тебе.
Век воли не видать, пусть сон не станет явью.
Под Новый год не ждите, а ждите по весне.
Fuck yourself
Глазам стыдно
Fuck you
Радость на душе
Fuck you
Не скучай, Полина
Э-е-е-ей
Жопа, сиськи, ХЭЙ!
Тебе не нравятся мои стихи:
В твоём сердце Ахматова и Гумилёв.
О, куда мне до них?
Я методом научного тыка
собираю мозаики из слов.
Я не стремлюсь на Олимп –
Он итак переполнен великими.
Да, я всего лишь один,
Один из тысяч простых словоблудов –
бестолковых и смиренно-безликих.
Я бросаюсь пустыми словами;
Из уродливых букв я леплю одноглазых мутантов
И делюсь ими только с друзьями,
Ведь они их считают забавными,
Остальных же не стоят внимания.
Об одном лишь мечтаю поныне я:
До тебя достучаться стишками,
Но в глазах твоих снова уныние.
Ты права.
Я сдаюсь.
Умолкаю.
Ты – истинный пророк, тебя я слышу:
Хоть ясен слог, туманны помыслы твои.
Я выдыхаю дым со вкусом вишни
И в небо запускаю корабли.
Пусть для меня всё это будет тайной.
Ты улыбнулась? Значит, всё не зря.
Сегодня предадимся играм странным,
И разум потеряем на исходе дня.
Ты стремительна как вирус Эбола:
вот была ты тут – и будто не было.
Одного меня оставила, бедного.
Ну, и кто ты после этого?
– стерва ты.
А ходили мы по городу голыми,
Надышавшись парами да смолами.
Наслаждались ночами безмолвными,
А теперь без тебя
хреново мне.
Ты могла бы спасти человечество,
Проявив пару капель сердечности,
Да в зрачках дьяволята мечутся,
А от этого люди
не лечатся.
Вдохновляюсь теперь одиночеством,
и лишь спам один шлют на почту мне,
и покровы кожные порчу я,
и тебя мне всё больше
хочется.
Растворилась на дне памяти,
как конфета внутри фантика,
как мираж пред глазами романтика.
Ну, а я вспоминаю твои
бантики.
И косички твои, и веснушки,
и с пушком аккуратные ушки.
Так и держишь моё сердце на мушке.
Ну, и кто я после этого?
– Саша Пушкин!
Может, год такой хуёвый,
может, просто я мудак,
знаю точно, нездоровый,
нехороший это знак:
Всё вокруг в говне и смраде,
и на всех фронтах беда;
с головой никак не сладить;
в трубах ржавая вода.
Три часа ушло на пачку,
двадцать дней – на двадцать грамм.
Из ушей уже хреначит
сизый дым душевных ран.
Я не плачу и не ною,
просто, право, заебло…
Может год такой хуёвый?
Сдохнуть что ли всем назло?
Ноль внутри и ноль снаружи –
ностальгия о былом.
Мысли холодны и чужды,
нервно щёлкаю еблом.
Раз за разом, вновь и снова
пиздеца круговорот…
Может, год такой хуевый?
Может, всё само пройдет?
Спит палач у эшафота.
Спит давно басист Slipknot'a.
Мирно спит тасманский дьявол.
Кролик белый спит под клавой.
Даже Нео в неглиже
Видит третий сон уже.
Под кроватью спит старуха.
На лету заснула муха.
Египтяне спят в Каире.
Спят в гробах своих вампиры.
Спят на отмели киты.
Засыпай, малыш, и ты.
Из глубин беспросветных сознанья
выползает на свет словно крот
подозренье, что жизнь – штука злая,
и, возможно, я – грёбаный бот.
По укурке меня прописали,
и глюкавым слегка вышел код,
но всю жизнь я курю и бухаю…
…и пусть жизнь моя так и пройдет.
Ложь не греет, и время не лечит –
в психотипе моём беда.
Я маниакально доверчив,
когда дело касается баб.
Я могу предугадывать мысли
и вообще я безумно хитёр.
Но когда пред взором сиськи,
во мне погибает актёр
Ей достаточно сбросить платье –
контраргументов нет…
И, про себя изрыгая проклятья,
я как зомби киваю в ответ.
Кто виноват, и что делать?
– мне уже всё равно.
Истина где-то рядом,
а я падаю камнем на дно…
Нахуй. Всё. Заебало.
я ведь не так уж слаб.
И я решаю ни много, ни мало –
не прогибаться под баб.
Я могу предугадывать мысли
и вообще я безумно хитёр.
Но опять пред взором сиськи,
и опять погибает актёр.
Пока покровы ночи не сорваны к чертям,
Заказ примите срочный:
Текила, соль и лайм.
Пока такая маза,
Есть время выпить нам.
И пусть в противофазу качает океан.
Если ты уже спишь и не слышишь мой голос
И блуждаешь в потёмках с другой стороны луны,
Где течения времени слегка замедляет Хронос,
Я хотел бы лишь знать,
о ком твои сны?
Я дрожащей рукой начерчу непонятые знаки
На замёрзшем до самой весны стекле:
Пусть приснятся тебе Дед Мороз и Чубакка…
А ещё пусть приснюсь тебе я.
На тебе.
Осадков нет.
Сижу с довольной миной:
В Москве отныне тёплая зима.
Возможно, где-то в Южной Аргентине
Свирепые бушуют холода.
В ушанках молодые аргентинки
В снежки играют.
Лыбы до ушей.
Парням прислали тренера из Химок –
Осваивают лыжи и хоккей.
Сдержать слезу не в силах Марадона,
В отчаянии он пишет на стекле
Три главных буквы русского народа
И на чистейшем русском языке.
То не мы тебя бросили, Матильда –
То у тебя любимый с юга.
Ты почти что на нас забила,
А мы любили всю тебя, сука!
Гашиша для тебя не жалели,
И на руках почти что таскали,
О любви песни всякие пели
И вообще хорошо зажигали.
И не надо страдать и плакать,
Можно просто взять и приехать.
Ждём тебя с нетерпеньем, Зайчик,
Как голодные волки в клетке.
Встречный ветер летней ночью
Выбивает из седла,
И спидометр пророчит
Близость скорую столба.
Взгляд стремится в бесконечность,
И дорога как река.
И всё ближе наша встреча
На пустынном ТТК.
Я смотрю на этот снег и понимаю
Что зима неотвратимо наступает
Птички на юга съебали,
И бомжи кого-то жарят.
Мне не жаль их.
Я прогноз гадаю на кофейной гуще,
Но уже не верю в то, что будет лучше.
Детвора хоккейной клюшкой
Монотонно бьёт старушку
По макушке.
Солнце скрылось где-то в сером-сером небе.
Дворник пьяный на скамейке мирно дремлет.
Прижимаюсь к батарее,
Пусть она меня согреет
Поскорее.
Чёрной кошке не судьба дожить до мая –
Она лежит беспечно на путях трамвайных.
В кружку кофе наливая
И о солнышке мечтая,
Выдыхаю.
И неспешно выдыхаю я…
На работу мне вставать часам к семи,
А так хочется ещё чуть-чуть поспать,
И, вообще, мне, блядь, не хочется вставать…
Не буди меня, будильник, не буди!
Не буди меня, прошу тебя, не надо!
Эротический передо мною сон,
И на всех ролях наш офисный планктон.
Не буди меня, не будь последним гадом…
Я работаю уже довольно долго
Просыпаюсь в семь утра без выходных
Злобный клоун поселился в моём доме
И зовут его – Будильник Сатаны.
Твой вокал ушам моим не мил,
Твой вокал им вовсе не услада.
Не буди меня, прошу тебя, не надо,
Не буди меня, будильник, не буди.
Наука о загадочных явлениях
Ты шагала очень бодро
По булыжной мостовой.
Я твои заметил бёдра –
Пошагал вслед за тобой.
Солнце нам в глаза светило,
Ветер тёплый подгонял.
Твоё платье так игриво
Мне на радость развевал.
Профиль твой мне интересен,
Симпатичен и анфас.
В целом, абрис твой чудесен,
А с кормы ты высший класс.
И не глядя на дорогу,
И вздыхая на ходу,
Я как опытный уфолог
Изучал твою корму.
Обернулась ты внезапно,
Жадный отследила взгляд,
И, ускорив темп стократно,
Ушагала на закат.
Как не стыдно тебе, девка,
Так кидать электорат? –
На летающей тарелке
Упорхала на закат.
С суккубом заключил я эту сделку,
Когда мне стукнуло тринадцать лет.
И пусть я был тогда довольно мелким,
Но убедителен был дьявольский минет.
Я чувствую себя намного лучше,
И на богов отныне похуй мне,
И пусть идут к чертям и даже глубже –
Я отрываться буду на Земле!
В предвкушении астрала
Поезд тормозни ебалом!
И по дороге в небеса
Увидишь, сука, чудеса!
Алкоголь – средство достижения цели,
Ну, а цель лишь в том, чтобы быть на пределе.
Будь осторожна, ведь все дороги
Ведут туда, куда несут ноги.
Барабанит дождь по дырявой крыше.
Жизнь – большой прикол. Занимай свою нишу!
Наливай ещё, пусть звенят кружки,
И стриптиз танцуют твои подружки.
В рукаве ноль-пять, а в горле камень.
Не скучай, не стой, шевели ногами.
Не вини судьбу и не бойся бога –
У тебя теперь своя дорога.
Не гляди на дно стакана,
Истины там нет ни грамма.
Встречный поезд на пути –
Тебе лучше отойти!
Знаешь, что закончит повесть
Суровый неизбежный поезд
Виски льётся через край…
Everybody’s gonna die!
Если лечь набок и накрыться подушкой,
Будет не слышен шум
Вентилятора.
Когда тебе не спится
И разум обречён в реальности томиться,
Сделай морду кирпичом.
Если лечь набок и накрыться подушкой,
Будет не слышен шум
Вентилятора.
В обнимку с электрухой.
Со штангой над башкой.
Внезапно стихли звуки, и ты познал покой.
Если лечь набок и накрыться подушкой,
Будет не слышен шум
Вентилятора.
Поближе к батарее
И с мордой кирпичом
Ты под крылом Морфея смотришь двадцать третий сон.
Если лечь набок и накрыться подушкой,
Будет не слышен шум
Вентилятора.
Утро. Солнце. Воскресенье.
Утро. Солнце. Всю неделю.
Манит ветер, солнце греет.
Утро. Море. Берег.
Покупай билет на этот рейс.
Покупай билет и всё пройдёт.
Пусть улыбкой озарится фейс.
Пусть кричат тебе,
что ты идиот,
но…
Что тебе для счастья надо? –
Рейс с Ямайки да на Гавану.
Рейс с Гаваны на Ямайку.
Встретить здесь рассвет.
Красный шар над водной гладью.
Катю? Аню? Может, Надю?
Не спеши, постой.
Выбор не простой.
Так неделя за неделей
Ритм жизни – просто регги.
Ты лежишь в её постели…
Как её зовут?
Тебе девушка звонила,
Говорила, что не хочет.
Она жестоко загрузила,
Нафиг голову морочить?
Не даёт тебе покоя,
Разжижает бедный мозг.
Ощущение такое,
Будто к трубке ты прирос.
Третий день орёт и плачет,
Третий день идут дожди.
Менструальный цикл – значит,
Вся неделя впереди!
Завтра рано на работу,
Ну, а ей-то невдомёк,
Что с тоски тебе охота
Чем-нибудь занять ей рот.
В голове зависла мысль
Про мозоли на руках.
И предательски секунды
Замирают на часах.
Время – подлая старуха
Время – сука, ну, и пусть!
Пятьдесят гигов порнухи
Уже знаешь наизусть.
Ты смотришь на меня свысока
И всё твердишь, что я неудачник.
Твои кредитные карты трещат по швам,
А я считаю с доширака сдачу.
И вместо денег я предложу
Cвои тридцать пять сантиметров.
Ты смотришь на меня свысока,
А я люблю, когда леди сверху.
Твои фанаты все как один
На белых мерсах и при параде.
Но запивают водкой валокордин,
Когда ФНС ебёт их сзади.
Твои фанаты очень круты,
Но они мне не помеха.
Ты смотришь на меня свысока,
А я люблю, когда леди сверху.
И пусть я по жизни такой распиздяй –
Чужды мне гламур и пафос.
И всё заебись, и я не хочу
Повышать социальный статус.
И вместо денег я предложу
Свои тридцать пять сантиметров.
Ты смотришь на меня свысока,
А я люблю, когда леди сверху.
Где ты прячешь пищу, детка,
Я спросил её однажды,
А она в ответ качает
Лысой головой.
Я встаю с неё неспешно
И на кухню отползаю.
Холодильник завывает
Мрачной пустотой.
Замути пожрать мне, детка,
Буду я с тобой до гроба,
А она в ответ качает
Лысой головой.
Я стою в недоуменье:
Что за сука мне попалась?
Одеваюсь, направляюсь
К людям за едой.
Где ты прячешь пищу, детка,
Я спросил у продавщицы,
А она в ответ качает
Лысой головой.
Вот ведь грёбанная мода!
Что они все сговорились?
Лысые тупые стервы…
Тут-то я допёр…
…
В АДУ ВСЕ БАБЫ ЛЫСЫЕ И ЕДЫ НЕТ!!1111!
С утра до ночи я ебашу
Аки строитель пирамид
За премию, за хлеб и кашу –
Раба затраханный подвид.
Я с универа о квартире
Мечтал и грезил наяву,
Но до сих пор в чужих сортирах
Я дошираком на ночь сру.
Смеётся надо мной начальство,
Смеётся даже детвора.
Клеймо на лбу дешёвой краской:
«Манагер среднего звена».
Твои я мысли не читаю,
Мне не понять твоих проблем.
Ты ж изъясняйся, дорогая,
На языке, доступном всем.
Змеиным не сверли ты взглядом –
Не уникальна ты ничуть.
Я в серпентарии недавно
Таких видал – вот это жуть!
Они смотрели и шипели,
И ты вот – смотришь и шипишь,
Удавкой обвивая шею,
Как будто я на завтрак мышь.
Ресницами не хлопай часто,
Я точно знаю – не взлетишь.
Со мной финты твои напрасны –
Я охуенен и бесстыж.
Ты ставишь надо мной эксперименты.
Ты проверяешь – верен или нет?
Я рот тебе заклею изолентой,
Поэму сочиню тебе в ответ.
Среди твоих подруг тупые бляди –
Безмозглые адепты красоты.
Я их не поимел бы даже сзади…
Меня интересуешь только ты!
Наши процессы не совместимы,
Две части целого – не половины.
Пульс затухает, кровь в жилах стынет.
Ты замыкаешь
электронику мозга.
Ты замыкаешь наши контакты.
Милая, знаешь, это бестактно!
Сорваны маски – голые факты.
Взгляд замирает
на станции «Воздух».
Слышу дыханье твоего зонда –
Смерть в балахоне со взглядом Джоконды.
Плавятся в памяти времена года,
Треском динамика
взломаны коды.
Платы дымятся, нагрузки растут –
Сто двадцать пять на южном мосту.
Нервные клетки скоро умрут,
Так разомкнётся
рекурсии круг.
Мозг переходит в спящий режим.
Мозг переходит, но мы не спим.
Скурены плюшки, выпит весь спирт –
На нашей могиле
вырастет мирт.
Ты задохнёшься в конопляном дыму.
Я твой Герасим и я всё пойму.
Вздохом последним ты ловишь волну –
Не отпущу
тебя я одну.
Три румба влево - мы выходим из транса.
Пьяные взгляды, грязные танцы.
Блядской походкой, жопой виляя,
Мои электроны
ты разгоняешь.
Выхожу с утра пораньше
Я за пачкой сигарет –
Всё скурили в моём доме,
Заблевали весь клозет.
Бреду…
В дыму…
В дыму…
В бреду…
Выхожу с утра пораньше –
На работу прёт народ.
Трудоголикам не спится,
Дружно пашут круглый год.
Стою…
Смотрю…
Стою…
Смолю…
Забиваю на работу
Четырёхпудовый болт.
С воскресенья по субботу
От усилий валит пот.
Сижу…
Туплю…
и ещё…
Туплю…
Вот стою в недоумении,
Мои мысли нелегки:
Я в конвейерном режиме
Забиваю косяки.
Кручу…
Верчу…
Хочу…
К врачу…
Справку местная психушка
Задарила в Новый год:
Статус мой официальный –
Растаман и идиот.
Лежу…
Сижу…
Встаю…
Хожу…
Лечу над Краснопресненской,
Прохожие таращатся,
И в зоопарке звери
Косо смотрят на меня.
Видишь, я танцую на рее… слышишь, я пою тебе песню:
Ты станешь немного смелее, я буду чуть более честным.
Мы – два пациента в палате. Помнишь? Нам ведь было так плохо.
Знай, я сорву с тебя платье, даже если это будет не скоро.
Ты распахнёшь все двери, игривым проводишь взглядом,
Ты, наконец, поверишь – буду всегда я рядом.
Я утащу тебя с неба, жизнь на Земле угаснет.
Свет в глазах твоих померкнет, плакать будешь от счастья.
Видишь, я танцую на рее, дробью волны по коже…
Даже если сверну себе шею – даже это тебе не поможет.
Двадцать четыре раза, двадцать четыре вздоха.
Если ты умрёшь от оргазма – это не так уж плохо.
Пусто, пьяно…
Грустно в зале.
Чёрт играет на гитаре –
Путает аккорды.
Всё готово:
Рифма – слово.
Остаётся лишь немного –
Подобрать мотив.
Тщетно всё
И все напрасно…
Что-то бьётся часто-часто
Где-то под ребром.
Черт устал –
Порвал все струны.
Котелок достал чугунный
Зрителей варить.
Не дышите –
Не поможет,
Рифму чёрт уже не сложит:
К чёрту все слова.
Белые обои, белый потолок.
Словно из бумаги этот коробок.
Я достану спичку, и да будет свет!
В самом деле, кто я?
– бог я или нет?
Затянусь поглубже, как в последний раз.
Умиротворенье – в профиль и анфас.
Улыбнись мне, солнце, мы ведь не сгорим –
Лёгкие наполнит сладковатый дым.
На последние деньги купил
Бублик с маком.
Вот сижу и глотаю слюну -
Может торкнет.
Со вчерашнего дня не курил
Я ни грамма.
В голове погребальная, мать её,
Панорама.
Я смотрю на тебя и плачу,
Бублик с маком.
До чего довела нелёгкая
Жизнь солдата.
Ну, и как этот мак курить –
Нет ответа.
И у Гугла теперь не спросить -
Нет тырнета.
Как привык, так забью, хуле мне,
В папироску.
Умирает последней, известно,
Надежда…
На последние деньги купил
Бублик с маком,
Но не торкает что-то косой…
Ну, и нахуй!
Я за неполных двадцать пять
Таких блондинок повидал –
Сам Сатана их создавал.
Не выношу я их ебал!
Есть те, которых и не видно
Из-под косметики и глянца.
Простите глупого засранца,
С такими вовсе грех ебаться:
Глаза – два ебаных фингала,
Какой-то хренью вздуты губы,
Опилки в черепе – ей-буду!
И силикон… о! он повсюду!
И гонор изо всех щелей.
Ебёшь, как будто куклу Вуду,
Бревно бревном, коль шевельнётся – чудо.
Их Папа Карло выстрогал из дуба.
Другие – полный бизнес-вумен.
Хуй вместо сисек – пальцы врозь.
Их в жизни цель – сожрать твой мозг.
Ебать таких не лучше коз :(
Костюм, пиджак… ха, женский галстук!
И серость, серость бытия!
Карьера, деньги, суета.
Работа – это их тюрьма.
Меня сомнения порой одолевают:
Избыток что ли Y-хромосом?
Генетики, видать, ошибка в том.
Чернобыль – их родильный дом.
Ещё есть те, что в зазеркалье,
В романтике, в мечтах живут.
Ну, тут всё очевидно, друг –
Как жили, дуры, так помрут.
Достал до чертиков, хоть вой,
Их романтический понос.
Я бородой давно оброс,
В романтику не суну нос.
Им принцев подавай на блюдце,
Полцарства и табун коней.
И чтоб им были всех верней…
Нет, лучше уж ебать блядей.
Бывают жертвы оптимизма:
Семья, работа, дача, дети.
Пиздят без умолку, поверьте,
Вот эти больше всех и бесят.
Их инквизиция не выжгла
В те времена, когда могла.
Родитель их сам Сатана –
Им Хиросима не страшна.
Они считают, что за еблю
Мужик расплачиваться должен
Свободой, жизнью, бритой рожей
И кошельком, конечно, тоже.
Истерика – их главный козырь.
А вся их жизнь – война с тобой.
Дом – эшафот. Жена – конвой.
Лишь в смерти обретёшь покой.
Но всё не так уж плохо в мире.
Не стоит жечь последний мост.
Есть те мадамы, что красивы
И в перерывах не ебут твой мозг.
Да, пусть редки аки бриллианты,
Не всем, быть может, по зубам,
Но знай: одна такая стоит
Десятков баб и сотен дам.
Смешно, чесслово, аж до слёз!
К чему обманывать себя?
Ебстись приятнее, шутя
Над теми, кто ебёт, любя.
Ты пьяна, тебе не спится,
В голове кружатся лица –
Чёрно-белой демоницей
Ты в беспамятстве бредёшь
Вдаль –
Туда, где море злится,
Где метелью искривится
Мир беспомощный как птица…
Шаг за шагом вдаль бредёшь.
Жаль –
Не стоило стремиться
К небесам ничтожно низким;
Запах их сродни корице –
Вроде пряный, но не тот…
Грустно –
Счастье было близко,
Было крепко словно виски,
Но проклятье демоницы
Превратило счастье в страх.
Жаль –
Теперь, моя царица,
Не увидеть – лишь напиться…
Остаётся на ночь злиться
И мерцать на фонарях.